Слабый звон чужого дыхания среди примятых трав и переломанной и полумертвой коры. Большие разноцветные глаза, тусклые и мутные, с насмешкой и дикостью напополам. Улыбка, блестящая, узкая, какую будет видно даже с его спины.
Это был настолько тихий шаг, что когда ты оказался стоящий вниз головой на самой низкой и широкой ветке, их под тебя не сыпалась эта трухлявая дрянь.
Легкий прыжок.
Это была подлость , льдистый смех над чужим, растянутым по земле телом, твоя наклоненная шея и насмешка над ухом чужой. Тишина разбилась, разлетелась осколками и виски больно взвыли и у самого создателя своей буйной и непонятной радости. Ты отдыхал на ветке. Честное слово. Никого не искал и ни за кем не следил, лишь слушал треск листьев и продолжал бороться с болью от солнца, изгибаясь и корчась изредка…
Нападение с эффектом неожиданности, на который мог быть способен только нечестный и слабый неприятель. Возможно лишь это чувство, когда на секунду жизнь других, всемогущих и великих существ на секунду становится твоей, только этого стоила вся канитель. Скорое мгновение, один единственный бросок, только клыки труса могли вонзиться сзади врага.
Но глупо нападать на того, кого ты не знаешь. Лучше оставаться в тени , дабы тебя вновь не признали кровавым убийцей и просто идиотом. Конец твоим тайнам и твоему личному счастью , которое ты так благоговейно скрывал у себя в груди. Кроме того, не имел и понятия, кто это.
Живое воплощение силы, вожак ли?
Безумец, машина для убийств?
Если это верно, то ты уже, считай, потерял покой и теперь тебе грозит только ядерные лучи солнца и снова бесконечная боль от их всплесков света. Ты просто сходил с ума от режущей крови у глаз, дичайшее громких звуков и дурманящих запахов. Дыхание в ухо волчицы прекратилось, ты просто спрыгнул с нее , изгибаясь своим длинным телом, прошел чуть дальше, под тень, чтобы начать испаряться в ее темноте.
Вскинул голову, радуясь и морда за один раз поменяла сотню выражений, оставаясь то ли полубезумной, то ли слишком спокойной. Сел, прямо, продолжая улыбаться, длинный пушистый хвост упал рядом. Холодный страх, серый и безжизненный. Холодное светлое тело, холодный нос и холодные глаза. Дикость и нелепость. Невероятная нелепость, фальшивость, ненависть, гениальность.
- Вы выбрали прекрасное время и место для отдыха.
Нет сомнений. Молча смотрел, то ли любовался, то ли негодовал все это время. Воздух летел в твою сторону, запах было учуять очень сложно, услышать почти отсутствие слабого дыхания, почувствовать чужую жизнь на расстоянии больше трех метров- невозможно. Надо сказать, что сам ты наткнулся на ее сумасшествие случайно, сразу же снова вжавшись в ветки, удивляясь и боясь. Что она здесь только забыла?
Ты даже едва лишь почувствовал ее запах, и слетел с верхушек, уползая внутрь своей темноты. Своего личного сумрака, где тебе было не страшно и где ты был всемогущ и непобедим. Только ты и твоя улыбка, только ты и твое прошлое. Ты любил себя , ты любил свое счастье и ты любил свою тьму, сгущающуюся на веках. Крошечная точка белой акварели, растаявшая под волной зеленой люминесценции .
- И Вы прекрасно проводите досуг.
Легкое умиление, почти нежность, настолько наигранная, что она сгущалась над твоей головой. Слаб в своей наивности и лжи, ты просто давал прощупать каждый миллиметр своей уродливости, чтобы она ушла и оставил тебя в покое. Ты устал и замучался искать себе покоя, устал играть и притворяться. Черт возьми, вот тебе развлечение! Давай, пока ты дышишь. Продолжай свою игру, мелкая глупая шавка! Злые слова не то чтобы тебя подбодряли, сколько придавали твоей душе еще более мученический и страдальческий вид. Душа- она привыкла, погрязшая в твоем словесном дерьме и абсолютно нелогичных мыслях.
Что же.
Так бывает. Изгибая спину, потягиваясь, ты открыл широко свой рот, выдавливая из себя наглый зев, беззвучный, но почти материальный. И если бы его можно пощупать- скользкий, растянутый, колючий и живой. Дернул ухом, отгоняя от себя все предрассудки. Сам виноват. Придурок.
Уши наговорили тебе много гадостей, ты на них обиделся и огорчился. Надо же, какие у тебя непослушные части тела.
Уши попытались свернуться в трубочки, ты произвел на свет очередную насмешку. Стало больно, но уши достигли своего возмездия и успокоились.
Наглые.
Как ты.
Поднимал на нее свой прищур и боль своей слепоты, умоляя себя перестать умирать на солнце.

Только мысли пишуться курсивом. Действия пишуться обычным шрифтом.

Отредактировано scarecrow. (2009-09-19 22:41:39)

/начало отыгрыша/

«Что же я тут делаю? Опять кинулся, очертя головой, на поиски приключений и Прекрасного, забывая про Михаэля? Как же я буду его гранью, если нахожусь далеко? О, Верге, ты опять забылся и сдался в лапы своей мятежной души, а младший был вновь рад. Ну да ладно... надеюсь, что с ним ничего не случиться. Хотя, черт его поймет, а ангел откреститься». Волк фыркнул и помотал головой из стороны в сторону, отгоняя такие навязчивые мысли о том, чтобы сократить время до встречи с младшим. «Показать слабость. Перед младшим. Пфф... Позор, Верге, позор». Светлый недовольно оскалился, но тут же убрал с морды это выражение, ведь нельзя показывать свои чувства и эмоции. Это слабость, а он не любил слабых. Волк вообще мало кого любил и сейчас он понял, что опять будет недоволен на себя – его лапы вынесли как раз к месту, где собрались несколько особей его рода. «Чудесно. Нет, просто очень даже хорошо». Верге осторожно приближался к волкам, чувствуя под лапами приятную мягкость пепла. Серый любил пепел. Он был мягким и почти всегда имел хорошую способность скрывать самого волка, если он был достаточно далеко от глаз того, кто ищет. Конечно, мокрый пепел – другое дело, хотя Верге не собирался обвинять всего лишь сгоревшие частицы дерева или травы в том, что они впитали влагу и стали совсем темными, но все же... Все же, это не то, что хотелось бы видеть.
Волк понял, то слишком низко опустил голову и теперь кончик носа едва ли не касался серого покрова земли. «Радует, что еще не начал чихать от такого. Не хватало еще давать им возможности посмеяться надо мной». Конечно, Верге был в некотором роде тоже маленьким щенком. Он, подавляя свои чувства, совершенно забыл про привычки быть всегда таким, что с него нельзя смеяться. Волк уже устал бороться с забитым по самое нехочу эго и теперь практически не обращал внимания на такие мысли, воспринимая это, как просто остатки детства, что были насильно «прокручены» вперед.
Конечно, его хвост мог бы тоже сейчас вести дорожку по пеплу, если бы длина позволяла. Но волк был выше на пары сантиметров, что не давало шерсти загрязнятся. Верге любил быть чистым, когда шерсть была хорошо распределена на теле, но чаще всего забывался, и его спасало лишь то, что он был высоким и хвост все время находился выше земли. Хотя, иногда мелькали мысли про то, что неплохо было, если бы хвост был чуточку да длиннее.
«Опять задумался... Я иду в сторону ясеня, который окружен пеплом, ибо это мое любимое место на данный момент, но в то же время меня угнетает и раздражает то, что там есть еще несколько волков. Жаль, конечно, но не выгонять же их? Это не моя, личная, территория и я не вожак, чтобы быть в праве приказывать и управлять другими волками. Да и не думаю, что они мне сильно помешают. Все же можно услышать и немного информации от них, сидя тихо и просто слушая». Светлый осторожно приблизился на пару метров к волкам, так, чтобы их разделяло достаточное расстояние, что не вызывало больший сомнений, но в то же время – давало возможность слышать. Верге фыркнул и недовольно взглянул на пепел. В данный момент ему не хотелось стоять, но в то же время... садиться на пепел, чтобы потом вычищать шерсть от этого серого покрова – достаточно неприятно. Но что уж поделать? Волк вздохнул с горечью и сел, обвив передние лапы хвостом и стараясь не обращать внимания на то, что его хвост теперь стал немного темнее.

Лилит с чуть ли не воспалёнными глазами добралась до ясеня. Яркие краски ослепляли волчицу стаи Ночи, настолько не привыкшую к свету. К слову сказать она специально заставляла смотреть себя на яркий свет. Нет, не потому что Лилит мазохистка, просто терпимость к свету не помешает в такие яркие деньки. Многие волки любили это место - возле ясеня. Догадаться об этом было несложно, нужно было лишь вдохнуть тёплый воздух, пропитанный множеством запахов. Обычно Лилит приходила сюда ночью и не так уж и часто. Просто сейчас спасительные серые тона были лучше всего для волчицы. Голос Жанет пропал из головы где-то два часа назад, ей абсолютно не хотелось терпеть все мучения яркого света вместе с Лилит. Но так было даже спокойнее: властолюбие Жанет ужасно раздражало. Вот вдали уже показался знакомый ясень, а ветер принёс множество волчьих запахов. "Ну и собрание!" - подумала Лилит. Любопытство было ей присуще, так же как и Жанет - эта одна из немногих сходных черт характера двух личностей, поэтому чёрная волчица пронеслась к ясеню. Там оказался волк из стаи Ночи, а также ещё несколько волков.

Волчица довольно быстро трусила по направлению к большому дереву и тут же успешно с ним познакомилась, треснувшись головой об ясень. Подняв голову и отойдя от дерева с таким видом, как будто ничего не случилось, Цунами равнодушно уселась и грустно посмотрела на воробья, скакавшего неподалеку. Да что к ней постоянно птицы липнут?!! Вскочив, белая угрожающе зарычала, однако на воробья должного эффекта это не произвело. Вконец впав в истерику, одиночка прыгнула на воробья и успела схватить его за крыло. Тут же убив его, "птичья маньячка" начала трясти его изо всех сил из стороны в сторону, драть, кусать, стискивая челюсти до скрипа и боли, ощущать языком вкус крови, а зубами вонзаясь в еще теплую плоть, ммм... Наконец оставив от воробья кучу перьев и маленькое окровавленное тельце, которое уже с огромной натяжкой было можно называть тельцем, впавшая в немую истерику светлая с легкостью прыгнула на дерево, впившись зубами в ветку и немного раскачавшись, она запрыгнула на еще одну. И так с ветки на ветку, словно белка. Вот только мутировавшая белка, потому что белая и большая. Найдя наконец то, что искала, Цуна одним махом смела с ветки гнездо с яйцами, теперь гнездо с яйцами всмятку, то бишь яичницей. Аккуратно спрыгнув с ветки, она случайно толкнула молодого белого волка, находящегося в каких - то раздумьях.
- Ой! Прости, я случайно. Не больно? - участливо спросила одиночка.

Лилит уже начала сердиться на то, что её не замечают, когда заметила, что невидима, и мысленно прокляла себя. Привычка при любом намёке на присутствие другого становиться невидимкой долго и усердно вырабатывалась. Но не Лилит это сделала. Она вообще только недавно начала это замечать за собой. Оказалось, это чуть более трусливая Жанет вырабатывала, когда Лилит спала. Волчица приняла видимость и с интересом уставилась на Арона, вначале проявлявшему дружелюбие, а потом зарычав на ещё одного волка. "В чём смысл?" - подумала Лилит. Единственное, что её сейчас интересовало это имя незнакомых волков. Поэтому она задала вопрос: А кого как зовут?

Лилит даже обрадовалась, что произвела такое впечатление. А внутренний голос Жанет одорительно хмыкнул, так как приобрести уважение было бы неплохо.
- Я обладаю способностью - невидимостью. - с гордостью ответила Лилит, но внутенний голос Лилит, заставил сказать ей ещё, что в её власти стать ветром. Вообще-то волк был довольно силён. И Лилит решила заманить его в стаю Ночи.
- А как Вас зовут? - спросила волчица, одновременно представивишись Лилит.

Волчица почувствовала аромат с шерсти Арона. Это был аромат стаи Ночи, а в воспоминаниях Лилит проснулся образ белого волка выходящего на поляну, когда их созвал Белое Крыло.
- Я Лилит, глашатай стаи Ночи. А Вы, Арон, тоже оттуда? - спросила Лилит. В следующий миг Лилит отключилась, а телом стала управлять Жанет. Раньше Жанет никогда сильно не желала этого, и причиной её поведения служила резкая причина. Внешне изменилось только выражение морды волчицы: оно теперь выражало презрение. Жанет решила стать главной в теле, так как нутром чувствовала: сегодня она может стать вожаком.
Волчица не скрываясь, превратилась в струю воздуха, и направилась в сторону заброшенного дома, находившего на территории стаи Ночи.
---> Заброшенный Особняк

Отредактировано Lilit (2009-10-10 09:06:15)

Что-то уходит, что-то приходит... Этот закон заложен в каждой частице живого организма. И даже не в плане жизни, смерти, рождения и убийства, а в плане... банального прихода на территорию и ухода с оной. Волк медленно осматривал каждого, не желая пока разговаривать с кем бы то ни было. Он чувствовал на своей шкуре заинтересованные взгляды, провожал своими голубыми глазами других волков, которые куда-то исчезали, делал вид, что не обращал, как из воздуха появилась волчица. И Верге начинало это надоедать.
«А та волчица, что нечаянно меня зацепила, когда прыгала с ветки на ветку все еще тут. Хотя другой волк, по видимому, из мое стаи ушел за то... темной. Надо бы ответить ей... все же столько прождать». Верге осторожно перевел взгляд на волчицу, не выказывая своих эмоций. Даже некоторое раздражение на то, что его шерсть запачкалась в мокром пепле, уже не заставляло его сводить брови на лбу.
- Нет. Все нормально. – Верге постарался изобразить на морде вежливую полуулыбку. «Получилось, конечно, не ахти, но зато не оскал, как у Михаэля». Светлый на пару мгновения закрыл глаза, чтобы не выдать секундную слабость и некоторую радость от воспоминания про своего младшего брата. А так же ту горечь, что промелькнула в голубых глазах при мысли, что еще очень долго ждать до их очередной встречи. «Интересно, что ты опять натворил, брат? Небось, развлекаешься себе, не знаешь слова ‘стоп’, не понимаешь, что поддаешься большому риску? Да, в этом весь ты, Михаэль... Брат, братик... братишка мой». Верге встряхнул головой, чтобы выгнать из головы назойливые мысли и вновь открыл глаза, что сейчас ничего не говорили окружающим, кроме несколько высокомерного взгляда, что относился скорее, ко всему миру, нежели к собеседнику. «Вообще... хочу уже идти обратно в лагерь. Но все же эта волчица... на ней нет ни единого запаха тех стай, которых я более-менее запомнил. Одиночка? Вероятнее всего. Я бы тоже стал одиночкой, если бы не моя привычка размышлять о последствиях» - Верге тихонько про себя фыркнул от недовольства к самому себе, осознавая, что он опять понял в чем его проблема. И немного позавидовал брату, который, не смотря ни на что, знает лишь слово «сейчас», а не «потом». Но все же... все же, светлый не смог бы оберегать младшего от всех проблем, если бы не знал о слове «потом», сколько бы оно его не тревожило, не кололо больно в самолюбие и... очень сильно отравляло жизнь в некоторых моментах.

Отредактировано Verge (2009-10-13 21:58:26)

Начало игры

Два волчонка -Тирани и её брат Сириус сбежали из своей стаи. Искали приключения... впрочем, как всегда.
- Когда нас найдут, мало не покажется, - недовольно буркнул Сириус. - Смотри.
Тирани хотела что-нибудь буркнуть в ответ, но вместо этого посмотрела туда, куда указал ей брат. Огромное дерево, а вокруг него черная бесплодная земля. И два незнакомца под ним. Волчата вытянули шеи, чтобы трава не мешала, и принялись глазеть на незнакомцев.
- По-моему, стая Ночи, - сказала Тира, принюхиваясь к запахам, - а волчица...
- Тишшш! - шепнул брат, - пригнись, а то увидят.
Две щенячьи мордочки тутже исчезли в высокой траве.
- Так ничего не видно. Как думаешь, что они сделают, если заметят нас? - спросила Тирани, прильнув к уху Сириуса.